Homo homini lupus. Как бы ни было парадоксально это сравнение, но оборотни всегда чурались этого выражения, изгоняли его из личностной и коллективной памяти, гневясь на стереотипы и бездушность этого выражения, которое частично относилось к ним – созданиям обратной стороны луны, чьи тела имели две ипостаси, чья личность разбивалась определениями «человечность» и «зверь». Но именно люди, которым издревле ниспосылалось знание в этой простой, но емкой фразу, словно нарочно игнорировали ее и списывали собственную жестокость, облагораживая ее нелепой «справедливостью». Именно в те минуты, когда одни мучились, а вторые – торжествовали, та самая справедливость забывалась и становилась просто пустым звуком, для возбужденной плоти, для воспаленного разума, запечатлевшего падение слабого под мощью агрессора.
Оборотни никогда не игнорировали свою историю. Они помнили века, когда сами были охотниками, ставили без чьего-либо желания остальные расы в положение жертв или добычи; помнили и свое недалекое прошлое, горькое настоящее, где они сами, гордый и смелый народ, стали теми, кто поддается гонению и истреблению. Клаус старался сдержать гнев стаи, но каждый ее член находил свои собственные причины, чтобы выражать свой страх или злобу через истинный неутолимый гнев.
Стая действительно переживала не лучшие времена. Зальстберг пользовался безусловным уважением в стае, но, тем не менее, воздействие Лютера невозможно было исключить на молодняк, который только примкнул к стае, был возбужден происходящими событиями и всеми силами старался защитить себя и своих близких. Война была неизбежна. Но весь ужас состоял в том, что она уже давно захватила умы и души тех, кто ради нее отдал всего себя, и ни жизнь, ни смерть не могли остановить настоящий животный гнев всех ее участников. Клаус не позволял себе такой роскоши, как гнев, он трезво понимал, что этот путь, путь, который сейчас выбрало Сопротивление, не приведет к свободе и миру. Мир не постигается и не достигается с помощью войны. Война никогда не была средством достижения блага, рождающего справедливость, она питалась ненавистью и болью, порой порождая коалиции и сплочая их, но она не давала жизни, она ее пожирала.
Клаус находился на перепутье – его присутствие в составе Сопротивления, именно присутствие, позволяло ему рационально и адекватно распределять силовые ресурсы, поддерживать безопасность Стаи, за которую безусловно был в ответе, но он один не мог сохранить гармонию этой подвижной системы. Зальтсберг понимал, что решительный шаг, ограничивающий насилие и гонение должен быть, но это не истребление и не преследование. Таким образом агрессор никогда не исчезнет – просто его место займет кто-то другой, испытавший на себе это лишь однажды, осознавший собственный страх, ужас сего деяния, принявший смерть.
Осознание душило. Клаус вышел из подсобки «Tech Industry», проверил замок, похлопал себя по внутреннему карману пальто, где лежала помятая пачка сигарет, где осталась всего одна сигарета. Закрыв за собой двери и поставив сигнализацию на черный ход, мужчина расправил плечи до глухого хруста спины в районе лопаток, глубоко вдохнул и наспех облизал губы, которые чесались от желания закурить последнюю сигарету из злосчастной пачки, так и просившейся в руки. От влажности, которая сопровождала весь январь, привычно теплый для Нового Орлеана, вдох не показался освежающим. Зальтсберг наспех поправил пальто, поднимая воротник и спускаясь к дороге, и перебежал дорожные полосы прямо за спешившим куда-то в столь поздний час желтым такси с яркой фишкой на крыше. От вывесок баров и пабов рябило в глазах – постепенно оживал этот район города, который кормился спущенными деньгами на выпивку, на симпатичных девушек или парней, на сигары, сигареты и наркотики. Парадокс, но этот район был самым «живым» в столь позднее время.
Клаус скорее хотел сбежать отсюда. Редкие прохожие кутались в шарфы, прятали лицо, словно скрывались от кого-то. Здесь было мало «лунных», Зальтсберг это чувствовал; то был «слепой» район, поэтому оборотень не находил для себя приятного находиться в этом месте – слишком много лишних «запахов», от которых становилось дурно.
Мужчина проходит через арку, которая ведет в соседний квартал. Район словно меняется на глазах – вместо пабов тут вырастают жилые многоэтажки с редкими магазинчиками на первых этажах; в окнах квартир зажигается свет, там, скорее всего, за семейным столом собираются родные – рисовал в собственном воображении Клаус, мечтательно и краем глаза наблюдая за отблесками и тенями за плотными шторами жилых квартир. Но он не останавливался, смело шагал по кварталу, пересекая его и направляясь к месту, которое уже очень давно хотел посетить.
«Гнездо». Этот ночной клуб обладал неплохой репутацией и был известен среди «лунных», за редким исключением и среди «зрячих». Многие члены Сопротивления видели там друг друга, знакомились через место, которое объединило всех. Все потому, что этот район был фактически изолирован от Ордена, который искал в «пустых» точках, славно расположенных, чтобы привлекать их внимание и скрывать настоящие места встреч «лунных». Сегодня Зальтсберг, альфа Стаи, двигался именно туда.
В меньшей степени альфа искал себе развлечение в «Гнезде», это скорее были ответы на вопросы, а именно выяснение отношения хозяина заведения к Сопротивлению и его деятельности, лояльности и открытости политике группы, целях и расстановке сил. Клаус был заинтересован в знакомстве с хозяином клуба, в проверке возможности доверять этой территории и месту, но с самым главным была возможность найти новую безопасную точку, которая бы сохранила секрет обратной стороны луны и всех ее «детей».
Запахи присутствия детей обратной стороны луны становился все отчетливее, чем ближе альфа подходил к месту назначения. Здесь словно никто не прятал своего присутствия, а нарочно демонстрировал его, играя в опасную игру с судьбой, которая в любой момент могла наказать за такую неосторожность. Нередко стали встречаться случайные прохожие, которые были на стороне луны – Зальтсберг не показывал вида, но не без осторожности проходил по новой территории, обращая внимание на нравы, которые царили здесь. Редкие «лунные» сразу скрывались, только почувствовав приближение чужака, остальные – чуть поклоняли голову в приветствии, если распознавали в Клаусе «своего», осторожничали, но не уходили, провожали взглядом.
Зальтсберг остановился у яркой вывески клуба и еще раз оглядел улицу. Прохожие постепенно расходились, возвращались в дома, а альфа преспокойно выдохнул, чуть закусив губу, которая продолжала чесаться. Без тени раздумий, он зашел в двери клуба.
Встретившая у входа в зал охрана осторожно переглядывалась, когда Зальтсберг прошел к гардеробу и сдал свое пальто, незамедлительно достав помятую пачку сигарет и переложив ее в карман брюк вместе со старой зажигалкой Zippo. Альфа медленно подошел к охране, которая незамедлительно исполнила свой профессиональный долг, а затем пропустила гостя, после чего, переговорив между собой, отправила новенького с весточкой, видимо, к хозяину.
Клаус не торопился проходить в зал, он вполоборота остановился у зеркал, лениво оправив волосы. Стараясь не всматриваться в лица ночных посетителей, которые постепенно наполняли залу, альфа достал пачку сигарет из кармана и, постукивая пальцем по верху пачки, прошел к барной стойке, где с нетерпением вытащил сигарету из пачки. Измяв пачку и бросив ее на барную стойку, Зальтсберг рассеянно помял фильтр пальцами, а затем закурил, подкурившись от старенькой Zippo, которая незамедлительно вернулась в карман. [float=right][/float] Развернувшись спиной к стойке, мужчина сделал затяжку и раздраженно выпустил клубок дыма, вновь помяв пальцами фильтр и задержав сигарету в руке. Заметив движение за своей спиной, Зальтсберг немедленно поворачивается и с холодным отстраненным выражением лица встречает взгляд объявившегося бармена.
Лунный.
Сомнений не было. Даже среди перебивающих друг друга клубов запахов можно было различить присутствие оборотня, который и был перед ним – мужчина, около тридцати, с выразительными мужественными чертами лица. Зальтсберг сделал еще одну короткую затяжку и небрежно стряхнул горку сигаретного пепла в пепельницу на стойке.
- Виски, две порции, без льда, - сухо произносит Клаус, следя за движениями мужчины напротив, словно отсекая прочие раздражающие факторы. Он незамедлительно зажал сигаретный фильтр губами, достал из зажима для денег пару банкнот и положил их на стойку. – Спасибо.
Альфа вновь перевел взгляд на гостей клуба, со скучающим выражением лица сделал последнюю затяжку, широким жестом затушил недокуренную сигарету в пепельнице и отер руки. Облизнув губы, чуть горьковатые и пересохшие, Клаус одобрительно кивнул, когда бармен незамедлительно поставил перед ним бокал в виски. Алкоголь не был никогда чем-то особенным для оборотня, который не испытывал опьянения от обычной человеческой «бормотухи» для веселья, но ощущение горечи и крепости алкоголя на языке рождало внутри временное затишье, кажется, звериного неутолимого голода.
- Я хочу поговорить с хозяином этого места, - заговорил, словно в пустоту Зальтсберг, обращаясь к мужчине за стойкой. – Он меня, вероятнее всего, не знает, но я слышал, что он один из нас. – Клаус делает паузу и исподлобья смотрит на бармена. – Я не хочу ничего плохого, просто знакомство. Я был бы очень рад, если бы он нашел это интересным в этой ситуации, в тех условиях, что разворачиваются за нашими окнами. Я убежден, что он видит тоже, что и я. Именно поэтому я здесь.

Отредактировано Klaus Saltzberg (2015-03-22 20:54:32)

От чужих ушей не скрыться даже за самыми прочными стенами, внушающими доверие. Первоначально впечатление от заведения было поверхностным и стереотипным, но чем дольше Клаус находился здесь, тем острее ощущал принадлежность «Нест» к обратной стороне. Для оборотня было удивительно, что Орден до сих пор не обнаружил такое очевидное местоположение не последней для детей Луны точки сбора, но оборотни всегда хорошо «следили», путая карты охотникам и не допуская их нахождения на своей территории без собственного желания или надобности.
Зальтсберга не удивило то обстоятельство, что бармен, только что любезно предложивший порцию виски случайному посетителю, оказался хозяином этого заведения; его скорее озадачил факт того, как лунный без помощи и принадлежности, «присяге» стае, держал место, аккурат мишень для атаки Орденом. Представления Клауса уже вырисовали картину диалога с хозяином «Неста», однако, оборотень не стремился давить и требовать подчинения, предлагая взамен свою поддержку. Его интересовала сторона, которую выбрал для себя этот оборотень. Безусловно, глупо было отрицать, что Зальтсберга не прельщала идея собрать все силы стаи и возродить ее величие, дабы защитить сородичей, однако, сейчас каждый выбирал для себя уединение и сокрытие себя. В малую мишень труднее попасть, нежели в крупную. И это, возможно, было той самой неприятной «горькой» правдой, которую мог получить Клаус в ответ на свое обращение. Сомнение не оставляло его, однако, именно оно заставляло двигаться вперед, принимать решения, искать новые и новые варианты.
Безучастно взглянув на стоящего перед барной стойкой хозяина заведения, Клаус сделал большой глоток виски, опираясь локтем на стойку, с глухим стуком поставил бокал, сглотнув приятную горечь послевкусия.
- Не при нынешнем положении вещей есть время выбирать темы для ночных суаре, - Зальтсберг переводит взгляд на сидящих позади него посетителей, окидывает взглядом помещение, присутствие «лунных» и, что было удивительно, «слепых». – Я рад, что вы понимаете, о чем я говорю. Это сократит время нашей с вами беседы, если вам угодно. Обстоятельства складываются таким образом, что именно «пара минут» могут решить исход нашего с вами настоящего. Спокойного и безопасного. Поэтому я хотел бы, чтобы вы уделили внимание простому посетителю, зашедшему в ваше заведение совершенно случайно. Тот, кто желает слышать, услышит. И, если вам хватит пары минут, то это ваше право, и я принимаю это, если же вы перемените свое решение – я продолжу.
Капля конденсата медленно скатывается по прозрачному стеклу. Клаус делает паузу и наблюдает за движением воды под влиянием силы тяжести и трения. Рано или поздно она достигнет цели, вопрос только во времени – сколько пройдет с тех пор, когда она начала движение и закончила его, достигнув желаемой точки. В тех же обстоятельствах находился и Зальтсберг – все находилось в движении, превращалось из статичного в подвижное, непоправимое. Скорость этих изменений завораживала и пугала. Необходимо было взять под контроль бешеную скачку.
- Вы можете подумать, что я пришел вас уговаривать или принять сторону. Можете сразу откинуть эту мысль – мне нет проку до вас лично и вашего настоящего. Меня беспокоит будущее рода и стаи, которая постепенно возрождается и крепнет, испытывая на себе последствия давления и гонения со стороны Ордена. Лично вам может быть чужда эта тема, однако я хотел бы показать вам результаты того, к чему каждый из нас неминуемо движется – включенный в борьбу и принявший решение закончить ее для себя. Парадокс, но сейчас мы с вами равны. Не потому, что значимость наших с вами решений несет для каждого из нас свою значимость, а последствиями. Своим выбором вы создаете все условия, чтобы приближать и ускорять разрушение, которое я хочу предотвратить своими действиями. Я уверен, что будущее для вас также тревожно, как и для меня, но у нас с вами разные поля боевых действий. Я хочу, чтобы вы встали под мое начало, на мою сторону.
Звонкий «зазывающий» смех юных прелестниц привлек к себе внимание окружающих этот столик мужчин «в поиске». Зальтсберг намеренно остановился, провоцируя сопротивление и нежелание участвовать во взаимодействии хозяина Неста – если хочешь получить что-то, проси «меньшее», чем вообразит отдать тот, к кому обращены вы. Клаусу не нужны были бойцы или солдаты – «Сопротивление» желало этого, но не альфа, сдерживающий порыв неразумных импульсивных озлобленных оборотней, требующих «кровь за кровь».
- Я не прошу вас включаться в мою войну – она лишь моя, но я хочу, чтобы вы приняли сторону тех, кто готов обеспечить себе и своим близким спокойное настоящее и будущее. Вы можете отказаться, мотивировав это тем, что ваше настоящее и сейчас спокойно. Но это только пока. Только пока вы готовы себя убеждать в своей собственной слепоте и обмане, иллюзии, сотворенную собственными руками. Отсутствие выбора – тоже выбор, но именно его делают те, кто боится взять на себя ответственность за свое решение.
Провал также вероятен, как и успех. Но готовность принять решение и выбрать для себя свое настоящее стояла перед всеми – каждый старался избежать этого пугающего выбора. Страх движет всеми, но кто-то его упорно отрицает, наделяет призрачными или реальными чертами. Он есть везде.
- По-моему, это была неплохая заздравная речи, не правда ли? – Клаус меняется в лице и вдруг улыбается в сам себе, поднося ко рту бокал с виски и делая глоток. – Бить по мишеням вслепую сложно, но вполне возможно. Именно поэтому порадуйте меня еще одной порцией.
Зальтсберг морщится и толчком двигает стакан по направлению к бармену-хозяину заведения, автоматически ощупывая карманы на наличие в них пачки сигарет, которая давно уже закончилась.
Посетителей становилось все больше, музыка менялась, но Зальтсберг привык контролировать остроту своего слуха к таким выраженным раздражителям. Он неизменно прислушивался к тому, о чем говорят проходящие мимо гости заведения, перешептываются случайные люди, которые встречались взглядом с сидящим за стойкой мужчиной-чужаком в таком специфическом для отдыха месте среди «лунных».
- Если хотя бы одно слово заставило вас задуматься, то вам не обязательно мне что-то отвечать. Ответом было бы желание узнать имя того, кто пришел с такими затейливыми речами к вам, - с полуулыбкой Клаус обращается, словно в никуда, изредка встречаясь взглядом с хозяином заведения. – И я был бы рад услышать имя того, кто решился выслушать меня.