JAMES ABNER CADDON
ДЖЕЙМС ЭБНЕР КЭДДОН
‹обращенный оборотень, 28 (y.o), священник в Церкви Святого Людовика.  ›

❖ James D'arcy

❖Джеймс – высокий (193 см) молодой человек. И, пожалуй, кроме этого, ничего отличительного в нем нет. Его нельзя назвать крепким или жилистым, сравнить с железным прутом, однако мужчина все же не так беспомощен, как может показаться на первый взгляд. Стройный и подтянутый, Джеймс блуждает где-то рядом с золотой серединой.
У молодого человека довольно пропорциональные черты лица, зеленые глаза и темно-каштановые волосы. Он аккуратно подстрижен и гладко выбрит почти всегда (дома – не в счет) хотя бы потому, что просто не может позволить себе выглядеть неподобающе. Разрушают эту идиллию только несколько непослушных прядей на макушке.
Есть у Джеймса и некоторые отличительные черты, скрытые от человеческого глаза. На его правой ключице красуется безобразный шрам, оставшийся после подросткового перелома. Кость срослась неправильно, посему подверглась повторной искусственной фрактуре  и оставила за собой след в виде неприятного глазу рубца.
На ногах – безобразные и грубые отметины, сомнительный подарок от неизвестного чудовища. Рваные раны зажили, но оставили после себя мету. Для Джеймса это проклятое клеймо, ненавистный ярлык, ежедневно напоминающий ему о том, кто он теперь такой.

❖Отлично эрудирован, обладает живым умом и хорошими ораторскими навыками. Умеет убедить, успокоить и, как говорится, наставить на путь истинный. Хорошо разбирается в философии, богословии и истории. Владеет латынью. Умеет играть на фортепиано.
Довольно сносно готовит, с удовольствием занимается садоводством.
Плюшки оборотня прилагаются.

❖Джеймс – спокойный и добродушный человек, смотрящий на жизнь сквозь призму религиозного мировоззрения. Снисходительный и терпеливый по отношению к другим людям, молодой священник, тем не менее, критичен к себе. Его мечта – быть достойным примером христианского духа и смирения для своих прихожан. 
Любовь Джеймса к людям проявляется, прежде всего, в «заботе о ближнем». Он всегда готов оказать безвозмездную помощь любому, кто к нему обратится. Святой отец умеет выслушивать, успокаивать и давать советы. С ним приятно общаться: Джеймс обладает хорошим чувством юмора и каким-то особым магнетизмом. Но, как бы ни хотелось ему быть идеальным, таковым священник, как и всякий грешный человек, не является.
Святой отец постоянно убеждает себя в том, что относиться с любовью надо ко всякому человеку, но он не всегда в силах понять к нему обратившегося и совладать со своими грехами – очернения и осуждения. Джеймс терпелив, но границы его сдержанности не бесконечны. Он, как и всякий из нас, подвержен вспышкам раздражения, намного реже – гнева. Иногда в нем просыпается гордыня, которую, впрочем, священник пытается тут же усмирить.
Приняв целибат, Джеймс обязался отказаться от связей с женщинами. Но, как ни старался он не думать о представительницах прекрасного пола, не замечать их красоты, мысли о них все равно время от времени заполняют его голову. Это очень терзает Джеймса, и он действительно испытывает глубокое раскаяние. Ибо кто глазами женщин созерцает, тот уже в сердце своем прелюбодействует.
После того, как Джеймс  обратился, в нем появилось больше противоречий. Он возненавидел себя, свою темную сущность и поклялся самому себе в том, что никогда не позволит бесу взять верх над собой. Смирение – главная христианская добродетель. Но он никогда с этим не смирится. У каждого свой крест. 

❖Джеймс появился на свет в крошечном городишке Бернис на севере Луизианы. В нем-то, собственно, и прошло все детство будущего священника. Мальчик жил в небольшом доме на Харпер-авеню вместе со своими родителями и, как это часто бывает у семей с одним ребенком, страдал от одиночества. У него не было ни сестер, ни братьев. С друзьями не сложилось: соседние мальчишки издевались над мягким и беззлобным Кэддоном из-за роста и не брали его с собой играть. Именно поэтому любоваться красотами Берниса – его большими соснами и озерами, - Джеймсу часто приходилось одному. В остальном же, если исключить факт одиночества, детство мальчика было самым обычным. Он ходил в школу, катался на велосипеде, играл со своим псом Бобби, иногда шкодил, за что лишался десерта, и ходил с матерью и отцом по воскресеньям в церковь.
Джеймс никогда не задумывался о том, почему стал священником. Он просто знал: так должно было случиться. Его глубокая вера брала свои корни из семьи – не было ни единого дня, который начинался бы в их доме без молитвы. Да и имелся ли у этого мальчишки, забракованного сверстниками, живущего в хозяйственном городке с населением в 1800 человек, выбор? Будучи отверженным всеми, Джеймс еще ребенком нашел свое утешение в Боге, а друга – в местном пожилом пасторе. Позже все изменилось: вчерашние задиры повзрослели и стали благосклоннее, даже девушки стали проявлять к еще недавнему отщепенцу внимание. Но на тот момент парень настолько увлекся учебой и религией, что ему было уже все равно.
Когда Джеймсу было шестнадцать, с ним произошел несчастный случай. На верховой прогулке лошадь внезапно понесла его, после чего «закинулась» в самый неподходящий момент  – резко остановившись перед большой корягой, она отказалась  прыгать через нее. Растерянный Джеймс, потерявший равновесие, вылетел из седла и сломал себе ключицу – спасибо той самой проклятой коряге. И все бы ничего, но несвоевременное обращение к врачу и его ошибка стоили парню здоровья. Кость срослась неправильно, поэтому потребовалось оперативное вмешательство. Воспоминание поистине отвратительные.
Четыре года старшей школы и колледж Джеймсу заменила кафедральная семинария. В двадцать четыре мистер Кэддон стал священником и, сняв скромную квартирку, сбежав из родного захолустья, осел в столице Луизианы – Новом Орлеане. Два счастливых года Джеймс благодарил Бога за удачное стечение обстоятельств, прекрасную жизнь. До тех пор, пока не произошло нечто.
Джеймс нес (и несет ныне) службу в Церкви Святого Людовика, что близка к окраине города. Как-то раз, задержавшись допоздна, молодой священник остановился в саду при храме. Он наслаждался пением птиц и запахом цветов ровно до тех пор, пока не почувствовал чье-то тягостное присутствие. Когда это ощущение стало невыносимым, Джеймс двинулся быстрым шагом прочь, но… Не успел.
Это было единовременно и бесконечно больно. Момент, когда осязаемая тень настигла его откуда-то сзади, оказался безвозвратно упущен. Джеймс просто обезумел от страха и все, что он запомнил - это острая боль и яркие желтые глаза. Он пытался отбиваться, но… Вы ведь сами понимаете, как это глупо, да?
Первое обращение было естерпимым. Джеймс был один. Казалось, даже Бог покинул его.
Все происходящее хотелось выкинуть из сознания, забыть, ибо оно было недоступным для понимания. За все годы, отсчитанные с самого рождения, о подобном приходилось только слышать, и проще было верить, что подобному в мире просто нет места.
Но действительность была другой.
Джеймс страдал и мучился. Он жалел только об одном – что не умер в момент нападения, - и просил у Бога скорой смерти. Но время шло, а кончина все не наступала. Молодой человек серьезно задумывался о самоубийстве, но боялся Господа. После Джеймс все же заставил себя поверить в то, что произошедшее - его крест, земное испытание, а вовсе не наказание.
Контролировать себя оказалось сложно, но у святого отца почти получалось.
Сейчас Кэддон, вновь погруженный в вынужденное одиночество, проводит большую часть своего времени в церкви, молясь о всех пропавших душах. И о своей тоже.